К 40-летию аэромагнитной съемки на алмазы : Из истории амакинской экспедиции
ЛЮДИ РЕДКОЙ ПРОФЕССИИ (к 40-летию аэромагнитной съемки на алмазы)
19 апреля 1956 года произошло событие, которое коренным образом изменило сложившуюся к тому времени методику поисков алмазных месторождений и геологического картирования в Якутской алмазоносной провинции. В воздух поднялся самолет АН-2 с установленной на нем магнитоизмерительной аппаратурой и сделал несколько повысотных залетов над трубкой Мир. Залеты были экспериментальными, целью их являлось выяснение: будет ли трубка Мир давать ощутимый аномальный эффект на высоте 70-100 метров. А если будет, то какой именно.
До этого при поисках кимберлитовых трубок из геофизических методов использовалась лишь наземная магнитная съемка. И, надо признать, весьма успешно. В 1955 году ленинградскими геофизиками в Далдынс-ком районе было найдено 13 новых кимберлитовых тел, помимо обнаруженных ранее геологическими методами месторождений Зарница и Удачная. Но наземная магнитная съемка — дело хлопотное и дорого стоящее. Надо разбивать на местности сеть магистралей и профилей, с трудоемкой рубкой леса. Надо обеспечивать топопривязку планшетов съемки и исхаживать тайгу с тяжелыми и капризными в работе наземными магнитометрами.
Куда легче опоисковывать территорию с воздуха, применяя аэромагнитную аппаратуру. Последняя до этого эффективно использовалась лишь при поисках железорудных месторождений. Относительно поисковых возможностей аэромагнитной съемки на кимберлиты мнения специалистов разделились. Одни считали, что трубки не будут фиксироваться с воздуха, поскольку кимберлиты на два порядка менее магнитны, чем железные руды. Кроме того, как известно, аномальный эффект от магнитных объектов уменьшается пропорционально кубу расстояния и на высоте съемочных полетов он может быть неощутим. Другие полагали, что от рудных тел большого распространения на глубину, каковыми являются трубки кимберлитов, закономерность изменения аномального поля с высотой будет несколько иной, и трубки будут с воздуха «подсекаться». Но толком никто ничего не знал, поскольку теория аэромагнитной съемки не была еще к тому времени научно разработана.
Конец спорам положил смелый эксперимент, который предпринял Петр Николаевич Меньшиков, бывший тогда начальником Восточной экспедиции Западного геофизического треста (экспедиция базировалась в Нюрбе и специализировалась на поисках кимберлитов). Эксперимент оправдал самые смелые предположения оптимистов: трубка Мир прекрасно выделялась на лентах самописцев аномалией в несколько десятков гамм на высотах 100, 200 и даже 400 метров. Последующие опытные залеты над трубкой Зарница подтвердили высокую разрешающую способность аэромагниторазведки: аномалия над этой трубкой была заметной даже на высоте 600 метров, и площадь ее на этой высоте была значительно большей, чем на земле.
С этого момента аэромагнитная съемка прочно входит в комплекс поисковых методов на коренные месторождения алмазов. Уже в 1956 году опоискованные с ее помощью перспективные территории измеряются тысячами квадратных километров. А начиная с 1957 года аэромагнитные съемки разворачиваются на всей территории Западной Якутии и ведутся несколькими аэропартиями.
Геология закрытых территорий, то есть тех, где трубки кимберлитов находятся под чехлом более молодых осадков и недоступны для шлихового опробования, буквально перекраиваются заново. Там, где, к примеру, геологическими методами были обнаружены единичные интрузивные тела, аэромагнитной съемкой картируется множество погребенных или слепых трапповых интрузий, туфовых и кимберлитовых трубок, карбонатитовых образований. Причем залегающих на глубинах в сотни метров. В алмазоносных районах выявляются и прослеживаются зоны глубинных кимберлитоконтролирующих разломов, картируются структуры кристаллического фундамента, перекрытого двухкилометровой тол-Щей осадочных пород.
С начала шестидесятых годов аэромагнитная съемка уже широко используется для геологического картирования и для поисков олова, золота и других полезных ископаемых не только в западных, но и в восточных районах Якутии. Съемки там ведутся геофизиками Амакинской экспедиции, накопившими к тому времени богатый опыт работ в алмазоносной провинции. Приятно отметить, что широкомасштабное использование аэромагнитной съемки для поисков месторождений алмазов производилось нами впервые в мире и только с отечественной измерительной аппаратурой. В Африке, Австралии, Бразилии и в других странах аэромагниторазведка для этих целей стала применяться десятилетием позднее, опираясь при этом на наш опыт. И всюду она давала отличный поисковый результат. Только за последние годы в Китае, Канаде, Финляндии было открыто множество кимберлитопроявлений и даже целые кимберлито-вые провинции. Аэромагнитная съемка стала одним из главных методов поиска алмазных месторождений.
Возвращаясь к истокам, к событиям пятидесятых годов, уместно вспомнить о людях, начинавших эти работы, о пионерах и энтузиастах аэромагнитной съемки.
Инициатором постановки аэромагнитного метода для поисков месторождений алмазов, как уже говорилось, являлся Петр Николаевич Меньшиков. Он был одним из первых в стране профессиональных геофизиков, окончивших геологоразведочный институт в начале тридцатых годов. Первыми начальниками аэромагнитных партий в 1956-1957 годы были Борис Бабушкин, Анатолий Палладии, Донат Гуторович, Андрей Орлов, Евгений Саврасов; первыми инженерами-интерпретаторами — Тамара Кутузова и Татьяна Орлова, выпускницы Ленинградского горного института.
Первый экипаж съемочного АН-2, который проводил опытные залеты над трубками Мир и Зарница, был в составе Сергея Краснова — командира, Сергея Фокина — штурмана, Виктора Орлова - бортмеханика (да простят меня они, убеленные сединами деды, что я называю их просто по имени. Ибо помню я их молодыми, а величать по отчеству в среде и пилотов, и геологов тогда было просто не принято). Несколько позднее на аэромагнитной съемке стали работать другие пилоты и штурманы: Петр Иванченко, Илья Журавель, Григорий Шеринян, Виктор Епифанов, Юра Пластинин. А в последующие годы уже многие пилоты Нюрбинского авиаотряда прошли испытание этим нелегким видом летных работ.
Ключевой фигурой в процессе аэромагнитной съемки являлся бортовой оператор-магнитолог. Он следил за работой приборов аэромагнитной станции, устранял неполадки и сбои аппаратуры, следил за самописцами. При появлении аномальных «пиков» на магнитограммах давал сигнал экипажу для разворота с целью попутной детализации аномалии. После подтверждения и детализации аномалии сбрасывал вымпел (рулончик бумаги, яркую тряпку с грузиком) в эпицентр последней, стараясь сделать это с максимальной точностью, чтобы аномалию легко было потом найти на земле. И всем этим ему приходилось заниматься на борту летящего самолета, зачастую при непрерывной болтанке или при резких виражах, когда самолет при разворотах становится буквально на крыло. Развороты же на встречный маршрут при крупномасштабных работах происходили через 10-15 минут, а при детализации аномалий и чаще того. Съемка же обычно продолжалась по семь-восемь часов, насколько хватало заправки у самолета. Зимой температура в салоне могла опускаться до нуля и ниже, поэтому надо было внимательно следить, чтобы не замерзали чернила в самописцах. Можно сказать без преувеличения, что работа бортоператоров была в те годы просто подвижнической.
Одним из первых операторов был Всеволод Симеон. Он приобрел профессиональный опыт еще летая на самолете ЛИ-2 в аэропартии, которая вела Государственную аэромагнитную съемку масштаба 1:200 000 (маршруты при полетах прокладывались через два километра). Съемка велась 11 лет — с 1955 по 1966 год. За это время было закартировано магнитное поле всей территории Якутии и некоторых сопредельных территорий. По результатам съемки были составлены магнитные карты, которые служили и будут служить еще долгое время неоценимым подспорьем для геологического картирования и для поисков полезных ископаемых. Все 11 лет аэромагнитную аппаратуру обслуживал Всеволод Симеон. Старенький магнитометр АЭМ-49 под его присмотром никогда не давал сбоев, магнитограммы были всегда высокого качества.
Период конца пятидесятых — начала шестидесятых годов был, пожалуй, самый романтичный в истории аэромагниторазведки. Чтобы охватить съемкой огромные территории, надо было постоянно менять места базирования летных отрядов. Съемочные группы геофизиков базировались то в одном, то в другом аэропорту Якутии, а то и по поселкам стационарных геологических партий, где имелись временные посадочные пло-Щадки. Новые места, новые встречи, сказочная рыбалка в дни вынужденных простоев из-за нелетной погоды и магнитных бурь. Масса разнообразных впечатлений. И приключений.
Из поведанных Всеволодом Симеоном многочисленных забавных историй приведу один почти фантастический случай, происшедший в Крестах Колымских (ныне поселок Черский). На подлетах к съемочной площади бортоператоры и бортмеханик, чтобы скоротать время, обычно резались в карты, в свою любимую игру «Храп». Так было и на этот раз. ЛИ-2 выруливал на полосу, а они уже сидели за раскладным столом и скидывали карты. Едва самолет оторвался от земли, как вдруг в столе образовалась дырка: его прошила пуля. Удивились, развернулись, приземлились и стали искать виновника, кто же мог обстрелять самолет на взлете. Виновника нашли быстро; им оказался молодой солдат погранвойск, стоявший на посту около какого-то склада вблизи аэродрома. От скуки он решил развлечься и попробовать, попадет ли из «винта» в «птичку», которая ни свет ни заря каждый день поднимается с полосы. Стрелял он метко, только по счастливой случайности никто из экипажа не пострадал.
Второй бортоператор, который устанавливал магнитную станцию на АН-2 и принимал участие в первых опытных залетах над трубками Мир и Зарница, был Михаил Моисеев. Общительный по натуре, мобильный и жизнерадостный человек, он имел множество приятелей на заводе «Геологоразведка», где изготовлялась геофизическая аппаратура. Его обычно посылали в Ленинград закупать детали к магнитометрам. Не вылезая из ближайшей к заводу пивной «Красная Бавария», он мог приобрести почти «за так» любую деталь, а если бы потребовалось, то и целую аэромагнитную станцию. Налетав без единого ЧП сотни тысяч погонных километров, он нелепо погиб под колесами автомобиля в своем родном городе Ленинграде.
Третий бортоператор, который летал не очень продолжительное время, но как-то всегда с приключениями, — Виктор Шаров. Обладавший врожденным чувством юмора, он не терял его в самых, казалось бы, скверных житейских ситуациях. Именно с тем АН-2, на котором он летал бортовым оператором, произошло ЧП: самолет упал при съемке в тайге (В Нюрбинском и Мирнинском авиаотрядах это было единственное ЧП за все сорок лет аэромагниторазведки). За давностью времени забылось, по какой причине это произошло, вроде бы отказал мотор. Пилоты спланировали на марь, погасили скорость, но самолет все же перевернулся. Никто из экипажа серьезно не пострадал, отделались травмами и синяками, но неприятностей от начальства имели потом немало. Шаров рассказывал об этом случае всегда так, как будто бы это было веселое приключение. Запомнились стихи, написанные по этому поводу поэтом-геофизиком Володей Ребиковым и посвященные Виктору Шарову:
Никто нам предсказать не может, Что через час произойдет... Судьба твоя во всем похожа На тот печальный эпизод: Летел в надежном самолете, Хоть и с единственным винтом, А оказался вдруг в болоте,
Да вверх колесами притом.
Сквозь боль в разорванной подмышке,
Из-под сознания сквозя,
Возникла мысль: — Ну, это слишком!
Здесь жить без юмора нельзя ...
Да, это так: когда нам грустно
И в жизни все идет не в масть,
Оно, спасительное чувство,
Не даст в отчаяние впасть.
Мы знаем все, что так бывает —
Казалось бы, исхода нет,
Но в недрах памяти всплывает
Простой и правильный совет:
Когда тебя оставят силы, —
За чувство юмора держись!
Дай Бог, чтоб нам его хватило
На всю оставшуюся жизнь.
Недолгой была жизнь Виктора Шарова; умер он от инсульта в сравнительно молодом возрасте. Не случайно, по-видимому, и некоторые другие бортоператоры рано уходили из жизни, далеко не дотянув до пенсионного возраста (Андрей Смирнов, Толя Климков). Безусловно, на здоровье сказывались перегрузки в воздухе и неупорядоченность жизни вообще. Полеты то днем, то в ночное время, то авралы, когда горит план и есть летная погода, то длительные изнуряющие ожидания в Богом забытых местах. Не всякий человеческий организм мог приспособиться к такой работе, некоторые специалисты бросали ее после первого же сезона или даже после первых вылетов.
Интересно в связи с этим вспомнить, что где-то в конце пятидесятых годов бортовым оператором работала молодая женщина — Нина Тихомирова. Она очень хотела летать и добилась своего: ее приняли в бортоператоры. Но, увы, после трех-четырех вылетов она, как говорится, сошла с дистанции. Все же женщинам такая работа противопоказана, даже если у них и отличное здоровье.
Лишь один человек из всей плеяды кадровых бортоператоров в алмазной аэрогеофизике смог доработать до пенсии по возрасту — это Сергей Удовенко. Он приехал в Амакинскую экспедицию в 1963 году и уволился из Ботуобинской экспедиции в феврале 1996 года. Почти 33 года он работал бортовым оператором, практически не пропустив ни одного полевого сезона. Причем работал он всегда добросовестно, с полной отдачей сил, за что имел неоднократно и поощрения и награды. За время его пребывания в Якутии сменилось, по меньшей мере, четыре поколения магнитоизмерительной аппаратуры. Ее надо было осваивать, после приемки на заводе настраивать применительно к местным условиям («доводить до ума»), обучать работе с ней своих молодых помощников. И летать, летать, летать.
Со временем меняется методика аэромагнитных съемок. Совершенствуется измерительная аппаратура, автоматизируется процесс съемки, внедряются бортовые компьютеры. Не за горами то время, когда необходимость в операторах на борту самолета отпадет. Но еще долгие годы магнитные карты территории Якутии, подготовленные коллективами магнитологов прошлых лет, среди которых были и люди редкой профессии — бортовые операторы, будут служить геологам при поисках и разведке месторождений полезных ископаемых.
Воспоминания Джемса Ильича Саврасова
Книга «Года далёкие... », 2003 год